Штрафбат Его Императорского Величества. «Попаданец - Страница 75

- Не идут, боятся. Даже на берег не вылезают.

Угу, мне бы тоже на их месте было страшно вылезать - парламентёры, конечно, лица неприкосновенные, но по недавнему указу любой англичанин, ступивший на землю Российской Империи, объявлялся вне закона. Вооружённый считался разбойником и подлежал немедленному уничтожению, а безоружных нужно было отправлять в суд, где они получали по десять лет исправительных работ. В зачёт срока шло только рабочее время… Сурово, но… но справедливо.

Ладно, этих придётся отпустить. В смысле, пропустить беспрепятственно ко мне и дать потом уйти, так как пойти самому - урон государственному престижу.

- Гавриил Романович, у тебя бумага и чернила с собой? Ага, вижу что есть. Выпиши англичанам пропуск.

- А как его писать?

- Кто у нас здесь писатель? Как хочешь, так и пиши.

Державин кивнул, и зачеркал пером по листу, иногда в поисках вдохновения почёсывая затылок. Через несколько минут закончил, улыбнулся, и прочитал вслух:

Преотвратнейшим канальям
Обещает государь,
Что сегодня не повесит,
Не сошлёт в Сибирску даль.
Даже на кол не посадит,
Не велит четвертовать,
Чтобы впредь премерзки бляди,
Зареклись бы воровать.
Пусть идут, не тронем вовсе,
Нам сие невместно есть.
И живыми взад отпустим,
В том порукой - царска честь!

- Изрядно, Гаврила Романович! - восхищённый Кулибин изобразил рукоплескание. - Только вот поймут ли?

- Как хотят, так пусть и понимают, - отмахнулся Державин. - Изволите поставить подпись, Ваше Императорское Величество?

Признаюсь, ожидал более представительных парламентёров. Там что, адмиралы закончились? Или эти помоложе и, соответственно, понаглее будут? Англичанин смотрит с вызовом, будто делает одолжение присутствием, козёл душной… Швед наоборот, глаза прячет. Ну да, он же представитель недавнего союзника, предательски ударившего в спину. Такое трудно простить, и на его месте любой будет чувствовать себя неловко.

Оба хорошо говорят по-русски. Только слова плохие…

- Ваше Императорское Величество, мы не уполномочены вести разговоры о капитуляции. Напротив, нам приказано потребовать обеспечить беспрепятственный выход кораблей эскадры из Финского залива.

- Так идите, я не держу.

- Но фарватер заминирован вопреки всем правилам ведения цивилизованной войны!

- У нас разве война? Не знал…

- И, тем не менее, мины нужно убрать, иначе…

Так… становится любопытно!

- И что же иначе?

- В случае отказа, адмирал Нельсон намерен атаковать форты и сам Кронштадт.

- Здрасьте! А не этим ли самым вы занимались последние три недели? Или за это время атаковалка выросла? Так укоротим под корень!

Нет, не понимают иноземцы русского юмора. Спорить пытаются:

- Адмирал всегда держит слово!

- Я тоже держу, господа. А мои условия таковы - в случае безоговорочной капитуляции сэра Горацио ожидает всего лишь расстрел, вешать не буду, обещаю. Остальным предстоит суд, скорый и справедливый.

- Считаете наше положение безвыходным, Ваше Императорское Величество? - англичанин выговаривал слова медленно, видимо сомневался в моих умственных способностях.

- Отчего же безвыходным? Выходы есть… и не через все из них выносят вперёд ногами. Первый я вам подсказал, остальные можете попытаться поискать сами. Впрочем… самый простой - повеситься самостоятельно.

- И это пожелание будет передано сэру Горацио.

Господи, как же они мне надоели!

- Иван Петрович, проводи гостей до баркаса. Иван Петрович? - не понял, а куда подевался Кулибин?

- Тут я, государь! - механик явился будто из-под земли, и всем видом напоминал обожравшегося сметаной кота. Только не той сметаной, что угостила внезапно расщедрившаяся хозяйка, а ворованной из соседского погреба с риском для жизни. - Звали, Ваше Императорское Величество?

Явно что-то задумал, если перешёл на официальное титулование. И ни в одном глазу совести. Выпытывать где был, не буду - мало ли в чём признается, а так ни о чём не знаю, и совесть спокойна. Слово, опять же, держать надо. А сам Иван Петрович не проговорится - кремень, не человек.

Сопровождающий механика юнга не таков - дай волю, всё разболтает. Причём не по злому умыслу, а от общего восторженного состояния. Это замечательно читается по лицу, даже не нужно быть опытным физиономистом. Не знавшие бритвы щёки важно надуты, крохотный нос задран вверх, чувство владения великой тайной распирает грудь и прибавляет росту… И терзают смутные сомнения - будто бы видел этого юнца ранее, но тогда он выглядел много старше и вроде был гусаром. Почему сейчас в морской форме?

- Граф, отведи парламентёров восвояси. И чтоб живыми, слышишь?

- Разве можно иначе? - в голосе Кулибина ненатуральное удивление и неискренняя обида. - И в мыслях ничего такого не держал, государь.

- Не рассуждать!

- Так точно!

- Молчать!

- …

- Что?

- …

- Ах да, молчать не обязательно. Выполнять!

Юнга съёжился от строгого окрика, предназначенного вовсе не ему. Трусоват? Или тут естественная робость храбреца и удальца пред начальственным взором? Сам, помнится, не любил…

- Кто такой будешь?

- Юнга дивизии Синего Флага Денис Давыдов, Ваше Императорское Величество!

Документ 22

"23 сентября 1817 года

г. С.-Петербург.

Милостивый государь! По совету некоторых моих знакомых и разсчитывая на ваше снисхождение, я решился доставить к вам двадцать экземпляров "РПК", что есть "Ручной Пулемёт Кушапова", изготовленного мною для нужд морской пехоты и пластунских подразделений. Следовало бы мне сперва спросить о том вашего позволения, но как дело идет к зиме и пароходы совершают уже свои последние рейсы, то я и прошу вас извинить мою поспешность ради этой причины.