Штрафбат Его Императорского Величества. «Попаданец - Страница 28

- Александр Дмитриевич намекает на опыт запорожских казаков в развязывании чужих языков, Ваше Высочество, - пояснил батюшка. - Оно, конечно, грех… но ежели во благо Отечества, то вполне простительный. Совсем малый, даже епитимии не подлежит.

- Но… но как это соотносится с понятиями чести?

- Никак, - священник пробарабанил пальцами на рукояти палаша залихватский марш. - Подлые захватчики чести иметь не могут, потому их допрос бесчестным занятием не является, приравниваясь к обычной трудовой повинности. А труд угоден Господу, ибо завещано нам добывать хлеб свой в поте лица своего. Истина и правда - суть хлеб души.

- Интересная трактовка, - покачал головой Тучков. - Вы где богословию обучались, отец Николай?

- На Нерчинском заводе, а что?

- Да так, к слову пришлось… А этот англичанин живой?

- Живее не бывает, - заверил Засядько и похлопал сомлевшего красномундирника по щеке. - Просыпайся, милок, третий ангел вострубил. Ага, очухался… Так я за инструментом, Ваше Высочество?

- Да, конечно… - Александр Павлович сбросил с себя некоторое оцепенение. - И потом поможете тут.

- Способный вьюнош, - батюшка благословил выходящего штрафника. - И из хорошей семьи, между прочим.

- Мы тут все из хороших семей, - хмыкнул Тучков. - А как же он в заговор ввязался?

- Да никак. Попал по случайности - был арестован патрулём, когда покидал спальню Дарьи Христофоровны фон Ливен через окно. Сопротивлялся, конечно, причинив побои восьми нижним чинам и двум офицерам. Ну и как результат…

Приготовления оказались излишни - едва только на столе прямо поверх карты были разложены приспособления, позаимствованные у живущего неподалёку цирюльника, как англичанин забился в истерике и заговорил, опережая словами мысли. Тучкову, записывающему показания, пришлось несколько раз грубым образом обрывать изливающийся поток, чтобы перо успевало за откровениями. Хотя многого лейтенант и не знал по причине невеликого чина, но услышанного оказалось достаточно.

Эскадра прибыла сюда прямо от Копенгагена, где имела серьёзный бой с флотом и береговыми укреплениями датской столицы. Упорные даны не желали сдаваться, несмотря на значительные потери, и лишь угроза сэра Горацио утопить плавучие батареи, куда свозили раненых с кораблей, вынудила их пойти на переговоры. И неизвестно, чем они могли закончиться, если бы не случившийся на флагмане взрыв, унёсший жизни адмирала Хайд Паркера и половины команды, включая почти всех офицеров. Оставшийся без опеки сверхосторожного и рассудительного командующего, Нельсон поблагодарил судьбу за столь великолепный и своевременный подарок. А поблагодарив, оставил в покое упрямых датчан и бросился на вожделенную и более привлекательную, по его мнению, цель.

- А ракеты? - ласково заглядывая пленнику в лицо, спросил Засядько.

- Я не знаю! Их привезли буквально вчера торговой шхуной и откуда они взялись… Я простой морской пехотинец, сэр!

- Но дворянин? - зачем-то поинтересовался Александр Павлович.

- Да сэр, Ваше Высочество, сэр!

- Не понял… ты высочество?

- Нет, сэр, это Вы… Но моя семья достаточно обеспечена, чтобы заплатить выкуп.

- Не сомневаюсь, вы все и за всё заплатите, - Александр забрал у отца Николая палаш и, коротко хекнув, почти без замаха рубанул англичанина чуть ниже уха. - Но кому-то нужно быть первым, не так ли?

Резко отвернулся от заваливающегося на спину тела и бросил клинок на расстеленную карту, обильно окрасив её красными брызгами:

- Мы звери, господа! Если нам нет места среди людей - мы будем зверьми. Собирайте унтер-офицеров на совет, Александр Андреевич.

- Тихо ты, придурок, весь Ревель разбудишь, - фельдфебель Величко показал увесистый, хорошо различимый даже в темноте кулак одному из унтеров. - Чего суетишься?

- Солдат у меня пропал, Афанасий Фомич. Вот только что, часа три назад, был, а сейчас нету.

- Заблудился, поди.

- Дык я его не посылал никуда. Всё на глазах вертелся… вот оказия какая.

- Послужишь с моё, тогда и удивляться перестанешь. Солдаты созданы Господом в наказание начальству за грехи прошлые, настоящие и будущие. Вредные механизмы, к ружью прилагающиеся, Егорий Кондратьич. Дай им пушечное ядро, и его… того… поломают. А уж потеряться! Кто хоть таков?

- Из бывших, Муравьёв.

- Который из них? Апостол что ли?

- Ну.

- Да и хрен бы с ним, Егорушка, нашёл о ком жалеть.

- Так для отчётности, Афанасий Фомич.

- Ну разве что.

Батальон, вернее его остатки, потихоньку выдвигался к своей цели кривыми переулками, стараясь пробраться как можно тише и незаметнее. Поначалу предприятие казалось безнадёжным жестом отчаяния, но когда стали присоединяться поодиночке и целыми отделениями моряки сгоревшей эскадры, настроение понемногу приподнялось. Шесть с половиной сотен штыков - уже сила. Что смогут сделать какие-то англичашки, которых недавно побили даже индусы?

- Александр Андреевич, передайте приказ всем заткнуть пасти. Пожалуйста! - попросил Великий Князь. - Не к добру эти ажитации и игривости, не на свадьбу идём.

Штрафники дисциплинированно замолчали, хотя многие недоумевали - чего опасаться-то? Европа, как известно, ночную войну не одобряет и признаёт недостаточно рыцарственной, противник нападения не ждёт. Разведчики говорят - даже часовых не выставили, только фонари зажгли вокруг. Ага, и в каждом окне свет.

- Отец Николай, - позвал Александр.

- Да, Ваше Высочество?

- Как и договаривались, берёте полусотню фельдфебеля Величко, роту моряков, и занимаете Кадриоргов парк. На вас тылы, и чтоб ни одна сволочь не ускользнула! А вы, господин начальник штаба, - перешёл на официальный тон. - Вы располагаетесь на близлежащих улицах и перехватываете возможное подкрепление к неприятелю. Я же… ну, тут уж как получится.